Шустова Ю.Э. Декламации львовской братской школы конца XVI – начала XVII в.: диалог западной и восточной культуры

// Чтения памяти профессора Николая Федоровича Каптерева. Москва, 15-16 октября 2003 г.: Материалы. М.: ИВИ РАН, 2003. С.71-79.

Львовскую братскую школу можно рассматривать как колыбель украинского театрального искусства. Именно ученики школы впервые ставили мистерии, интермедии и интерлюдии. Школьный театр выполнял несколько важных функций: во-первых, образовательную (предполагавшую освоение религиозных сюжетов, способов их интерпретации и символического (образного) восприятия и публичного представления; составление самих текстов, как правило в поэтической форме), во-вторых, религиозно-полемическую (в условиях насаждения католицизма в Речи Посполитой театрализованные представления, в основе которых были религиозные сюжеты, выполняли роль популяризации православной церкви).

Опыт школьной драмы был заимствованным. В XVI в. в Речи Посполитой и других странах Западной Европы школьный театр находился на подъеме. Особенных успехов на этом поприще добился Орден иезуитов. Именно в многочисленных иезуитских школах театральное искусство находилось на подъеме. Воспитание театром, донесение в первую очередь религиозных, догматических постулатов до сознания юных воспитанников рассматривалось иезуитами как одна из приоритетных задач. Школьный театр также был популярен и в протестантских школах, где школьная драма рассматривалась как важный элемент образовательной модели.

В католических странах, где богослужение велось на латинском языке, как способ разъяснения важнейших мест священной истории и особенно евангельских сюжетов использовались пантомимы, которые постепенно дополнялись диалогами сперва на латыни, а позже и на родном языке. Театрализованные представления чаще всего ставились в честь церковных праздников – Рождества Христова, Пасхи и др. Такие представления назывались мистерии (от лат. misterium - тайна, таинство). Представления-мистерии, в которых за основу сюжета были избраны чудеса какого-либо популярного святого назывались миракли (от лат. miraculum), а пьесы с аллегорическими существами (Земля, Небо, Правда, Вера, Надежда, Любовь, Фортуна, Вражда и др.) получили название морали (moralites).[1] Чаще всего пьесы ставились в школах, которые были тесно связаны с церковью. Это привело к появлению школьной драмы, участниками которой (актерами) были учащиеся, они же часто выступали в роли драматургов (авторов стихотворных и прозаических текстов). Пантомимы и диалоги на религиозные сюжеты ставились учениками под руководством учителей и были чрезвычайно популярны, особенно в иезуитских школах того времени. На школьные представления собирались не только все ученики школы и их родители, но и многие горожане. Каждое представление рассматривалось как важное событие в жизни города, и, как правило, было приурочено к важнейшим церковным праздникам, выступая одним из элементов праздничных ритуалов, обрядов и церемоний.

Видимо, учителя львовской братской школы решили использовать все положительные стороны постановки школьных драматических произведений, как в учебных, так и в популяризаторских целях, основываясь на своей национально-культурной традиции. Представления разыгрывались в братской церкви с большой пышностью и при многочисленном стечении зрителей.[2] Первое упоминание о школьном театре встречается в произведениях Ивана Вишенского, который обвинял львовских братчиков, что они “только комедии строят и играют”.[3]

Школьный театр XVI – XVII вв. характерен прежде всего тем, что пьесы писались специально для каждого представления и, как правило, после представления к ним не возвращались. Именно этим объясняется тот факт, что сохранилась всего малая толика из пьес школьного театра, причем как в рукописной так и печатной традициях. Особенно важными  в связи с этим являются изданные в типографии львовского братства тексты одних из первых декламаций школьного театра.

Первой печатной книгой школьных декламаций является поэтический сборник, в который вошли панегирические стихи, написанные от имени младших и старших учеников школы в честь приезда в 1591 г. во Львов Киевского митрополита Михаила Рогозы. Братская школа приветствовала митрополита дважды - 17 января в Успенской церкви, “перед народом” и на следующий день в самой школе. Приветственные стихи были изданы в типографии братства под заголовком “Prosjonhma - Привет преосвященному архиепископу кир Михаилу Митрополиту Киевскому, галицкому и всея России”.[4] М.С. Грушевский определяет одну из частей сборника “Просфонима” как декламацию, которая построена по принципам сценического искусства.[5] “Просфониму” можно считать первым печатным произведением украинской драматургии и первым изданным типографским способом кириллическим шрифтом сценическим произведением. В библиографии известно три экземпляра "Просфонимы", хранящихся в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве, причем только пететбургский экземпляр является полным.[6]

"Просфонима" начинается с геральдических стихов на герб города Львова. Эти же стихи были опубликованы в вышедшей в этом же году в типографии братства Грамматике эллино-словенского языка – "Адельфотес". Видимо, они были написаны для "Адельфотеса", но использованы и в "Просфониме" с заменой одной строки, в которой говорится о приветствии митрополита.

Герб[7] тезоименитого князя Льва град сей мает,

Его же имя по всей Европеи российский род знает.

В митрополии Киево-Галицкой славно пребывает,

И митрополита своего честно привечает.[8]

Лев царствует безсловестным зверем в начало.

Словесным же образ Христово царство нам ся показало.

Мужайся, многоплеменный росский народе,

Да Христос начало крепости в тебе буде.

В львовской братской школе искусство стихосложения занимало важное место в учебной программе и включение его с незначительной вариацией в два издания братства 1591 г. говорит, что составлено оно было именно в школе, возможно учениками при помощи или участии учителей. Геральдические стихи следует рассматривать как часть книги, но не как часть декламации. Геральдические композиции (гравюры гербов и геральдические стихи) были одним из элементов украинской печатной книги XVI – XVII вв. Следует отметить, что геральдическая композиция "Просфонимы" и "Адельфотеса" отличается от традиционных тем, что в ней используется городской герб, а не дворянский.

Собственно декламация начинается с "Предослова от малых", который произносился на двух языках: греческом и славянском. Первоначальный текст, видимо, был написан по-гречески, а славянский текст – это перевод. Ученики ("малыя суще детища") выражают желание приветствовать митрополита и продемонстрировать свои познания и умения "лиру возяще, царския песни сладце соплетати".

Сама декламация состоит из трех "ликов" (актов), в которых по очереди выступают "отроки", провозглашая каждый свою часть. Каждое выступление "отрока" самостоятельно, представляет собой законченную отдельную мысль. Отдельные стихотворения написаны под влиянием нескольких основных направлений, наиболее популярных в поэзии конца XVI в.: народной поэтики, поэтической молитвы, геральдического стиха и др.[9] В первом "лике" задействовано пять "отроков", которые провозглашают стихи на греческом, а потом на славянском языках. Выступление первого отрока прозаическое, а остальных – поэтические, причем стихотворный размер в греческих и славянских текстах различен. Греческие элегические строфы, состоящие из гекзаметра и пентаметра "переводятся" на церковно-славянский двумя двустишиями разного размера.[10] Во втором "лике" выступают восемь отроков, а в третем - пять, провозглашая четверостишия (парные двустишия) на церковно-славянском со значительной долей украинизмов:

Прагнула тя душа наша, прагнули тя и кости мои,

Як земля прагнет дождя в летнии знои.

Нh един так покарм телу не смакует,

Як уприймая душа, видячи тя, роскошует.

Далее следует "Молитва", которая по всей вероятности произносилась хором:

Бог всесильный (честный наш Отче), Бог правдивый,

Заступник наш певный потешливый.

Заканчивает  первое приветствие митрополита декламация "От старейшин", в которой наиболее ярко звучат описания природы. Оно построено на противопоставлении зимы и весны, в чем прослеживается влияние византийских поэтических произведений. Образ митрополита связан с приходом "пролетия" (весны), символизирующей обновление, возрождение жизни:

Да радуемся и мы святителеви пролетие благовествующему,

Лютость же зимы с тяжкими волки отгоняющему,

Егда убо по студеной зиме тепла весна наставает,

Тогда и земля небедно зелену траву пущает,

И дуб подчесан, головерхиа холмы украшает,

И вся зеленовласия древа в новые ся ризы облачат,

Яко, ветхая отложивше, всякому поновитися значат.[11]

Второе приветствие митрополита, провозглашенное в школе, значительно меньше. Состоит из двух частей. Первая начинается большим стихом "Сладко слышание, о прекраснем раи поистинне...". М.С. Грушевский считал, что это приветсвие "от старейшин".[12] Видимо его провозглашал либо член братства, либо учитель школы, но не ученики, так как довольно большая стихотворная форма не разбита на отдельные декламации "отроков". Вторая часть имеет подзаголовок "Моление от нищих" и провозглашалась двумя отроками. В этой части ученики просят разрешения на сбор пожертвований для школы. М.С. Грушевский высказал предположение, что это стихи учащихся-медников с просьбой о помощи и о разрешении обходить парафии и собирать пожертвования.[13] Б.Крыса считает, что эту часть "Просфонимы" можно рассматривать как источник всей "нищенской" поэзии, популярной в XVII – XVIII вв.[14] Буквальное понимание этой декламации, которой завершается приветствие митрополита, мне представляется не совсем правомочным. Вероятнее всего образ нищих, собирающих милостыню, является аллегорией, символизирующей ученика, который постигает науку. Как нищий милостью Божьей и людской, странствуя, добывает себе пропитание, так и "отрок" своим терпением, трудолюбием, с Божьей помощью по крупицам приобретает знания – капитал, сопоставимый с Даром Божьим - милостыней. Заканчивается декламация описанием евангельской притчи о нищих духом, которым отворятся "небесные ворота". И как их "...во полаты пресветлыя и нетленныя воведут, / идеже вси нищелюбивыи съ лики ангел будут", так и перед постигшими науки будут отворяться все врата Града земного.

Этот сборник позволяет сделать вывод, что ученики школы хорошо владели приемами стихосложения не только на славянском, но и на греческом языках, так как многие стихотворения написаны параллельно на двух языках. В школьной программе курс поэзии или правил стихосложения занимал значительное место. В уставе школы 1587 г. сказано о том, что дидаскал учить должен “от поетов”. Правила стихосложения были изложены в конце курсов грамматики Лаврентия Зизания (Грамматика словенска совершеннаго искусства осми частей слова и иных нуждных. Вильно, 1596) и Мелетия Смотрицкого (Грамматики словенския правильное синтагма. Евью, 1619), причем у Лаврентия Зизания излагалось наиболее распространенное на Украине в XVII в. силлабическое стихосложение, а у Мелетия Смотрицкого - тоническое.[15]

Если “Просфониму” можно отнести к такой форме театрального искусства как диалоги, то изданные в типографии братства в 1619 г. декламации Памвы Беринды “На рождество Христа Бога и Спаса нашего вирши для утехи православным христианом”[16] - к мистериям. Автором этого драматического произведения является выдающийся деятель культуры, работавший типографом в Львовской братской типографии и, возможно, дидаскалом (учителем) братской школы. В последствии был типографом киевской Лаврской типографии, автор первого украинского толкового словаря "Лексикона славеноросского" (Киев, 1627). Сочинение Памвы Берынды изучали и в контексте истории литературы[17] и в контексте истории театрального искусства.[18] Сегодня библиографии известно два экземпляра книги, хранящихся в Российской государственной библиотеке (Москва) и Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург).[19]

Книга посвящена Львовскому епископу Иеремии Тисаровскому. Из посвящения узнаем, что эта пьеса была представлена учениками братской школы:

За коляду и щодрый день книжечку тую,

Праздника зацного на памятку святую.

Котрая то през деток есть деклямована,

И для утехи на день тот з друку выдана.

Содержание декламации – один из самых распространенных сюжетов школьного театра – евангельский рассказ о рождении Иисуса Христа. Декламация перекликается с народной поэзией – с колядками и щедривками, которыми поздравляли каждый дом во время рождественских праздников.

После поэтического посвящения в книге следует "Пролог", который произносил первый "отрок" с призывом радостно встречать Рождество. Далее отроки рассказывают евангельский сюжет. Разыгрывать диалоги должны были семь учеников. Причем пьеса предполагает не только декламацию, но и сценическое действие. Один из "отроков" обращается с вопросом: "Ест ли ту кто с пастухов, нех ся отзывает". Пастухи, как свидетели события Рождества Христа могли рассказать достоверно о "таемници", свидетелями которой они "очне насмотрили". На этот призыв отвечает следующий отрок, что есть только человек, который лично знал этих пастухов и "статечную правду может дати". Следующий отрок рассказывает от первого лица, как видел "Иосифа, матку и дитя повитое". Эта роль предполагала и элемент перевоплощения, создание образа пастуха, который поклонился младенцу Христу.

П. Берында не ограничивается только поэтическим пересказом канонического текста, но и старается "оживить" сюжет. Например, после поклонения Христу пастухов, автор декламации представляет дальнейшие события из жизни пастухов, которые возвращаются к своим стадам и их радость передается всему живому. Пастухи слагают радостные песни и все вокруг радуется вместе с ними. В этих строках звучат мотивы народных песен:

Наконец, кгдысьмы юж до кошарн своих пришли,

Тамех мы, як и перше, все зась вцале нашли.

Где тыж и овечки нам веселья додали,

Кгдысь мы им в пищалки наше разне заграли,

Бо берегучи почали резко скакати,

Радости и веселья нам збыть додавали,

По горах и падолах ся уганяючи,

Нас скоки своими удобромысляючи.

Заканчивается пьеса "Эпилогом", так же как и все другие части книги, написанная стихами. В эпилоге описывается благодать и радость, принесенная Рождеством Христовым:

О диво, правда, як солнце, на землю взышла,

И справедливость зась з неба на землю пришла.

С таковым ся овоцом земля показала,

Якого нhгды пред тым с себе не давала.

Вторая часть книги Памвы Берынды включает стихи  на другие святочные праздники: стихи Первомученику Стефану (27 декабря), два стиха на Обрезание Господне, в честь Св. Василия Великого (1 января) и на Феофанию или Богоявление (6 января).

Заканчивается книга стихотворным послесловием "До чительника", в котором звучат традиционные для книжных послесловий мотивы. Автор смиренно просит читателя с благодарностью ("вдячно") принять его труд и эту книгу. А если читатель считает себя более ученым, то пусть сам напишет новую книгу. Но  предупреждает о том, чтобы не было зависти, потому что на этом поприще "приязнь плынет и все доброе походит". Интересно, что автор весьма скромно оценивает свой труд, рассматривая школьную драму как жанр не самый весомый и значимый в культуре:

А тое наше хоть ся в порывч написано,

Быле бы ся що есть с хоти всем указано,

Противно чому кгды вдячность будет видати,

Будет ся тыж и що значного выдавати,

Иле що бы з авторов святых старых было,

А ними ся пожиток церкви учинило.

Пьеса школьного театра игралась, по мнению Памвы Берынды, для "утехи православным христианам", но молодой вид искусства рассматривался все же как вспомогательный даже в воспитательном процессе.

"Просфонима" как декламация, демонстрирующая успехи учеников и уровень обучения братской школы, и "Вирши…" Памвы Берынды, как авторского произведения, носящего ярко выращенный воспитательно-нравоучительный характер, показывают как удачно соединялись традиции западной и восточной культур, как опыт и методы западноевропейской системы образования применялись в православной традиции, ориентированной на сохранение "веры греческой" и национальной культуры.